Рождество Христово - Народные приметы,обряды,колядки

Рождественский сочельник повсеместно проводился крестьянами в самом строгом посте. Канун Рождества Христова должен был застать православный люд уже вполне готовым к восприятию благостной вести о рождении Спаса-Христа, несущего на темную землю светлое благоволение.

Твердо помнил простой русский человек притчу, гласящую о том, что не следует приходить на пир в печальной одежде. Потому-то и спешил он, потому-то и старался всеми силами сбросить со своих плеч черную тяготу забот и, запасшись всем, что Бог даст к празднику, ждал, с благоговейной тишиной в душе, появления на небе первой вечерней звезды, веруя, что это загорается та самая звезда, которая два тысячелетия тому назад возвестила волхвам о рождении Сына Божьего в иудейском Вифлееме. Целый день не принимали никакой пищи благочестивые люди, помня о преданиях отцов и дедов, чтобы, по завещанному теми уставу, встретить грядущего в мир Спасителя мира. Ели только после первой звезды, причем сама еда в этот день обставлялась особыми символическими обрядами, к которым приготовлялись заранее. Обыкновенно перед закатом солнца хозяин со всеми домочадцами становился на молитву, потом зажигал восковую свечу, прилеплял ее к одному из хлебов, лежащих на столе, а сам уходил во двор и приносил вязанку соломы или сена, застилал ими передний угол и прилавок, покрывал чистой скатертью или полотенцем и на приготовленном месте, под самыми образами, ставил не обмолоченный сноп ржи и кутью. Когда, таким образом, все было приготовлено, семья снова становилась на молитву, и затем уже начиналась трапеза.

Солома и не обмолоченный сноп составляли непременную принадлежность праздника Рождества. Они знаменовали собой пробуждение и оживление творческих сил природы, которые просыпаются за поворотом солнца с зимы на лето. Садовые же растения и плоды, а также подсолнечные зерна считаются в народной мифологии символом оплодотворяющего землю дождя.

Кутья, или каша, разведенная медом, также имела символическое значение. Она знаменовала собой плодородие и употреблялась не только в сочельник, но и на похоронах и даже на родинах и крестинах (в последних двух случаях она подавалась с маслом). Самая трапеза в рождественский сочельник совершалась в благоговейной тишине и почти молитвенном настроении, что, однако, не мешало крестьянам тут же, во время трапезы, гадать о будущем урожае, выдергивая из снопа соломинки, и заставлять ребят лазить под стол и «цыкать» там цыпленком, чтобы хорошо водились куры.



По окончании вечери часть оставшейся кутьи дети разносили по домам бедняков, чтобы и им дать возможность отпраздновать «богатую кутью», и затем в деревнях начинались колядки.

Коляда состояла в том, что парни, девушки и мальчики собирались группами и, переходя от одного двора к другому, пели под окошками, а иногда и в избах, песни, то в честь праздника, как поздравление хозяев, то просто ради потехи и развлечения. За это им давали копейки, хлеб, а иногда и потчевали водкой.

«Коляда» – слово загадочное, неоднократно ставившее в тупик исследователей народного быта и приводившее их к самым противоречивым заключениям. Так, на севере называли колядою рождественский сочельник, колядованием обряд хождения по домам на Рождество с поздравлениями и песнями, со звездою. В Новгородской губернии колядой назывались подарки, получаемые при этом хождении. В южных и юго-западных областях называли этим именем сам праздник Рождества и даже все Святки. «Колядовать» на белорусском наречии означает – славить Христа. Но в устах смоленского мужика оно имело совсем иное значение – побираться, просить милостыню – утрачивая, таким образом, даже свой настоящий смысл. В старину колядовали накануне Рождества по всей Руси. Песни-колядки, которыми величали новорожденного Христа, отличались большим разнообразием и зачастую свидетельствовали о глубокой древности своего происхождения. В одной из них, например, пелось о том, как «Божья Мати в полозе лежит, Сыночка родит; Сына вродила, в море скупала…»

Из колядования выработался интересный обычай «цыганичанья», который состоял в том, что в первые два дня великого праздника молодые девушки, одевшись в разноцветные и сшитые не по росту платья, накидывали себе на плечи большие распущенные платки (на манер цыганского костюма) и ходили по дворам и домам одни – с гармонью и балалайкой в руках, а другие – с лукошками. Вся эта веселая ватага распевала цыганские песни, играла, плясала и выпрашивала все, что попадется на глаза, причем, в случае отказа хозяев, «по цыганской совести» бесцеремонно тащили все, что плохо лежит. Часто случалось, что эти русские «цыганки» уносили разные вещи у своих соседей, но соседи редко обижались и обыкновенно предлагали выкуп за свое добро. На вырученные деньги девушки покупали себе гостинцев на весь праздник, причем обычай запрещал, чтобы на наколядованные деньги покупалось что-нибудь полезное.

Кроме деревенской молодежи, случалось, в колядовании принимало участие и сельское духовенство, правда, обычай этот распространен был чрезвычайно мало и имел местное значение.
Как на оригинальную особенность, связанную с колядованием, нужно еще указать на следующий обычай. Мальчишки 7-10 лет ходили по избам собирать лучины на вечера, причем распевали такие песни:

Коляда ты, коляда,
Заходила коляда,
Записала коляда,
Государева двора,
Государев двор среди Москвы,
Середь каменной.
Кумушка-голубушка,
Пожертвуйте лучинки
На святые вечера,
На игрища, на сборища…

Если лучины дали, то в благодарность еще пели: «Спасибо, кума, лебедь белая моя, ты не праздничала, на базар гулять ходила, себе шелку накупила, ширинки вышивала, дружку милому отдавала. Дай тебе, Господи, сорок коров, пятьдесят поросят, да сорок курочек…» Если же лучины не дали, то пожелания принимали совсем другой характер: «Дай же тебе Господи – одна корова и та нездорова, по полю пошла, и та пропала».

День Рождества Христова, как почитаемый одним из самых великих праздников, крестьяне начинали самым благочестивым образом – отстоят литургию, разговеются, и только потом уже начинались те бесшабашные празднества, которые заканчивались поголовным пьянством и неизбежными в таких случаях бесчинствами и драками. Пили очень много; в некоторых местах существовал даже обычай, в силу которого каждый, кто хочет, будь то знакомый, незнакомый, русский, татарин, мордвин – все равно, может зайти в любую избу и пить, сколько угодно, причем никто из хозяев не скажет ему ни слова. К концу дня обыкновенно все мужики за 25 лет еле ноги волочили, многие женщины тоже.

Среди этого разливанного моря и ненасытного разгула отрадное исключение составляла только деревенская детвора (и отчасти парни и девушки), которые ходили по дворам и славили Христа. Славильщики обыкновенно пели тропари и кондаки празднику и лишь в конце вставляли так называемые присказки. Вот одна из таких присказок:

Пречистая Дева Мария
Иисуса Христа породила,
В яслях положила.
Звезда ясно сияла,
Трем царям путь показала —
Три царя приходили,
Богу дары приносили,
На колени припадали,
Христа величали.

Славильщиков крестьяне принимали очень ласково и радушно. Младшего из них обыкновенно усаживали на шубу, постланную в переднем углу мехом вверх (делалось это для того, чтобы, по поверью, наседки сидели спокойно на гнездах и выводили больше цыплят), а всех остальных оделяли мелкими деньгами, пирогами, мукой и баранками. На вырученные деньги ребята нанимали обыкновенно избу для бесед, куда, кроме девушек и парней, ходили молодухи, вдовушки, солдатки и пожилые люди из числа непьющих.

По старинному преданию, накануне Рождества, в самую полночь, отверзаются небесные врата, и с высот заоблачных сходит на землю Сын Божий. «Пресветлый рай» во время этого торжественного явления открывает взорам праведных людей все свои неоценимые сокровища, все свои неизъяснимые тайны. Все воды в райских реках оживают и приходят в движение; источники претворяются в вино и наделяются на эту великую ночь чудодейственной целебной силой; в райских садах распускаются на деревьях цветы и наливаются золотые яблоки. И из райских пределов обитающее в них солнце рассылает на одетую снежной пеленой землю свои щедрые дары. Если кто о чем будет молиться в полночь, о чем просить станет, – все исполнится как по писаному, говорит народ.