Телема и магический гедонизм

Телема и магический гедонизм
Sr. Barhat
Большинство из живущих под луной любят вкусно поесть. Ритм современной жизни превратил еду из потенциальной пищи богов в соответствующее определенным критериям топливо, которым миллионы homo sapiens как минимум трижды в день машинально наполняют желудки – перед телевизором, за свежей газетой или в компании подобных им потребителей яств. С одной стороны, еда возведена в культ, и ей искусственно присвоен статус сверхценности. Живущий по законам конкуренции мир предлагает полный ассортимент – от простецкой кислинки дешевого кетчупа на целлулоидной фаст-фудной котлете до ресторанов молекулярной кухни, в которых вам подадут взбитую в невесомую пену устрицу или ягодное желе, и вы будете притворяться довольным, хотя без подсказки шеф-повара едва ли отличите одно от другого. С другой стороны, еду преподносят и как врага, жестокого производителя холестериновых бляшек и лишнего абдоминального жирка.

И тот, и другой храм обслуживают фанатичные жрецы. Одни складывают на алтарь пресыщенности икру заморских чудищ, сваренный по майанским рецептам перченый шоколад , нежную печень убитого специальной медленной пыткой гуся и прочие деликатесы, возбуждающие главным образом воображение, а не желудок. Другие избрали козырным тузом приставку «без» - и самое густое суфле у них без жира, и самые сладкие конфетки – без сахара, и самый ароматный кофе – без кофеина.

Если приглядеться, один лагерь – зеркальное отражение другого, ибо оба обслуживают тех, кто предпочел машинальность осознанности.

В концепции Телемы осознанность на всех возможных уровнях (в том числе и пищевом) играет важнейшую роль. С первого взгляда может показаться, что Алистер Кроули, гурман, эстет и убежденный гедонист, заманивает всех, остановивших на нем взгляд, на щедро залитые медом и вином берега невоздержанности. Призывает поглощать, поглощать, поглощать и не делать растущие аппетиты предметом раскаяния. Но это совсем не так. Святые тексты Телемы призывают относиться к приему пищи как к магической практике, сакральной медитативной технике, что само по себе отрицает возможность бездумного пресыщения. Кстати, знаменитый популяризатор динамических медитационных техник Ошо часто говорил, что медитацией может стать любое монотонное будничное действо – все, что ты можешь некоторое время выполнять, не отвлекаясь от собственных телесных переживаний на посторонние мысли и внешний мир. В качестве примеров он приводил бег, курение и – разумеется! – еду. Телемитский подход к приему пищи лежит в той же плоскости.

Хадит говорит: «Чтобы поклоняться мне, возьмите вино и необычные снадобья, о которых я расскажу пророку моему, и захмелейте от них!»

Нуит говорит: «..ешьте вкусную пищу, пейте сладкие вина и вина пенящиеся! Также получайте свою долю и удовольствие любви так, как вы изволите, где и с кем изволите! Но всегда ради меня!»

Предсказуемый обман восприятия – откровенный призыв к гедонизму в тексте религиозного содержания вводит в состояние когнитивного диссонанса и отвлекает внимание от сердцевины мысли. В первой цитате пароль не «захмелей», а «чтобы поклоняться мне». Это призыв не к пустому опьянению, а к использованию вина и пищи как средства для достижения особенного состояния, постижения себя, нащупывание в себе внутреннего пламени. Речь идет не о дозволенности пьяных посиделок за анекдотами и сплетнями, а о том, что не только аскеза (что популярно в иных религиозных концепциях), но и поглощение может быть возведено в ранг духовной работы. Во второй цитате, соответственно, пароль – не «ешьте» и «пейте», а «но всегда ради меня!». То есть, есть и пить так, чтобы эта практика стала актом растворения адепта в Небе, Темноте и Бесконечном пространстве.

В разгар описания привлекательнейших чувственных ощущений Хадит прямым текстом говорит о святой необходимости осознавать.

«Не будь животным, утончай свое наслаждение. Если пьешь, то пей по восьми и девяноста правилам искусства, если любишь, будь изысканней…»

«Все действия есть акт Любви. Исполните все возможные акты Любви, до конца…»

В «Книге Сердца, обвитого Змеем» есть слова: «Те кто пили из этого Кубка, оказались раздавлены болезнью, ими овладело отвращение, и их мучения были подобны густому черному дыму обиталища зла… Но избранные пили из него, и стали подобны Господу моему, моему прекрасному, моему желанному» - вот пример как одно и то же действие может иметь полярный смысл из-за разности подхода и исполнения. Машинального и осознанного.

Да, у Кроули есть склонность передавать интеллектуальное через чувственное. Поверхностному читателю может показаться, что он несколько чрезмерен в желании вкушать, осязать и растворяться. Но это лишь форма подачи, смысл же и магический ключ этой кажущейся телемитской разудалой вседозволенности – в полной осознанности.

Кроули считал формальные, основанные на ветхих ценностях мещанского мирка, ограничения путем греха. Но это вовсе не значит, что он приветствовал гедонизм как форму пищевой и половой распущенности. Он смотрел и в сторону Востока, и знал толк в том числе и в аскезе как части Великой работы по постижению себя. Но кроулианское самоограничение – это не пустоглазая профанная аскеза, еле удерживающаяся на фундаменте с почти выцветшей надписью «потому что так надо» (или даже категоричное и отрицающее саму возможность интеллектуального диалога угрюмое «потому что»).

«Отныне будет проклято «Потому что» и род его!... Будь проклято оно к собакам!»

Телема не призывает ни выпустить на волю всепожирающее внутреннее чудовище, ни держать его на цепи. С точки зрения телемитской идеологии какой-нибудь водевильный сюжетец вроде сладострастничающего монаха или анорексички, которая тайком среди ночи сжирает бутерброд, чтобы немедленно выблевать его в фаянсовый жертвенный котел – это дважды грех. Во-первых, грех ограничения себя бессмысленными условностями, добровольное строительство собственного строгого карцера, а во-вторых, грех тайного побега из этой тюрьмы, но не ради свободы, а ради полумашинального потребления ощущений.

Или взять, например, ежегодную клоунаду под условным названием «Великий православный Пост в большом городе». Вот где в торжествующем марше красуются двойные стандарты такого рода. Маскирующийся под аскезу праздник живота – в итоге практикующий не может сконцентрироваться ни на очищающей пустоте, ни на божественном наполнении. Рестораны конкурируют за право заманить и по максимуму ублажить с каждым годом все более требовательные вкусы постящихся. Какая-нибудь бесхитростная гречка и квашеная капуста – лишние гости на этом празднике жизни; шеф-повар должен быть алхимиком, умеющим сделать отсутствие мяса и молока формальным, не влияющим на вкусовые качества блюд. В любом супермаркете вы найдете постный шоколад, постные бифштексы и даже прелестные постные пельмени. Причем потребители этих шулерских деликатесов искренне ощущают себя вполне воздержанцами, перейдя с привычного ягненка в молоке его матери на пленительнейшие «постные» харчи. О, сколько раз мне приходилось видеть, как тонконогие модные барышни возмущаются в кофейне: «Как, у вас нет соевого молока?? Великий пост же! И как, по-вашему, я должна пить каппуччино в пост?!» Я даже придумала шутку: великий пост пассивного православного – это когда можно есть всякие вкусности, но сохраняя при этом постное выражение лица.

С точки зрения Телемы подобная двойная игра – грех, и вовсе не потому что аскеза обедняет жизнь, а потому что любое действие должно быть осознанным и чувственным, только тогда оно является магическим актом.

Ритуал Воли, который мы делаем перед едой, имеет важнейший смысл. Он словно говорит: остановись и осознай, не клади в рот пищу просто так, по привычке, сделай это магией, потому что таков твой путь. Ритуал Воли настраивает на определенную волну, напоминает о том, что поглощение еды – это не бездумное жевание, а священное жертвоприношение.

Во многих языческих культах существуют обряды принесения благодарности пище перед ее употреблением. Одна из эффектных сцен камероновского «Аватара» паразитирует на этом популярном сюжете – синелицая героиня нави говорит серьезное и страстное «спасибо» убитому ею животному, которому выпала участь насладить своим мясом племя. Такой подход кажется мне не прообразом христианского благословения пищи, но ритуалом установления связи себя и окружающего пространства, ощущения себя как части гармоничного и симметричного мира.

Пища может стать важным проводником на этом пути, ее осознанный прием дает чувственные впечатления, через которые адепт может получить самоощущение частички вечности.

Напоследок приведу еще один пример призыва к осознанности, из Книги Закона: «Вы же, о люди мои, поднимитесь и пробудитесь! Пусть ритуалы будут выполнены правильно, с радостью и красотой!»

Конечно, это относится в том числе и к самому часто повторяющемуся ритуалу в жизни каждого телемита – приему пищи как акту священного магического гедонизма, как божественной пенетрации, и как пути к состоянию saccidananda, о котором упоминается в Liber B vel Magi – к формуле священного пути, «бытие-сознание-блаженство».
https://www.oto.ru/cgi-bin/article.pl?articles/magic_thelema/theory/Barhat1.txt